[secretplace6]

Наконец-то я его дописал. Выкладываю полностью.
Кое-что подправленно, концовка мне откровенно не очень нравится, но на большее я сейчас не способен.
Тем более, что мысли полностью заняты будущим кроссовером.

Название: Простые радости Абараи Ренджи
Автор: Бьякусик
Бета: отсутствует
Пейринг: Ренджи/Бьякуя
Рейтинг: R
Жанр: Романс+юмор, местами стеб, ООС персонажей.
Дисклеймер: не мое

Лейтенант шестого отряда Абараи Ренджи работал со своим капитаном уже не первый год. И за долгое время сотрудничества у Ренджи появилось бессчетное количество поводов быть недовольным своим начальством. Трудоголик по натуре, Бьякуя предъявлял к себе непомерно высокие требования. Что же касается подчиненных, он был настоящим садистом. Так, по крайней мере, думали те шинигами, которым «посчастливилось» столкнулся с Кучики по работе. Малейший промах и просчет у дотошного аристократа приравнивался к преступлению против Общества Душ и жестоко карался. Поэтому работать с этим «отмороженным чудовищем» никто не мог. Кроме Абараи. Шумного руконгайца ничуть не смущал презрительный взгляд и холодный тон вечно чем-то недовольного аристократа. Ха, видали и хуже. В 11-ом, например, и прибить могли. Хотя, если задуматься, физические замечания Зараки-тайчо не шли ни в какое сравнение с нотациями Кучики. А уж если дело доходило до Сенбонзакуры…брр. Но все недостатки непреклонного капитана Ренджи прощал всего лишь за одно, но неоспоримое достоинство. Его тайчо был невыразимо, нечеловечески красив. Каждый день в офисе Ренджи украдкой наблюдал за Кучики, втайне мечтая о двух вещах. Так как Кучики был аристократом до мозга костей, воспитание не позволяло ему принимать душ в обществе подчиненных, тем более простолюдинов. И тренировался он при полном параде: в двух косоде, верхнем и нижнем, хаори и даже Гинпаку. К слову, этот легендарный шарфик Ренджи ненавидел особенно сильно. На горячих источниках и в прочих местах отдыха Бьякуя, в отличие от других капитанов, не появлялся. Да и зачем, собственно говоря? Этот самый горячий источник был в кучиковском саду свой собственный. Кто бы сомневался! В общем, понятно, что одуревший от фантазий лейтенант уже давно и безнадежно мечтал увидеть свое непосредственное начальство без одежды. Эта мысль появилась у него еще тогда, когда он понял, что его желание превзойти имеет несколько иное определение. А после того, как случайно увидел Кучики без хаори, в одной больничной юката, и вовсе потерял покой, таким хрупким и беззащитным показался ему тогда Бьякуя. В душе влюбленного Ренджи родилось непреодолимое желание защитить «свою прекрасную луну», как он про себя называл тайчо, благородной бледностью напоминавшего Абараи ночное светило. Но как защитить того, кого бояться даже некоторые капитаны, не то, что рядовые шинигами? В ожидании момента, когда он сможет проявить свои рыцарские чувства, Абараи решил, во что бы то ни стало, сблизиться со своим капитаном. И даже изрядно преуспел. Кучики начал разговаривать со своим лейтенантом не только об отчетах, называть его «Ренджи» своим глубоким низким голосом и пить чай в его компании. Однако последующие события на Соукиоку не прошли незаметно. Ни для кого. Особенно для Кучики Бьякуи. Капитан шестого отряда больше не был таким категоричным, мелкие нарушения не удостаивал и взглядом. Казалось «айсберг всея Сейрейтей» изменился и осознал свою ошибку. Все вздохнули спокойно. Но Ренджи знал, что это не так. Его тайчо был растерян. Иногда, застыв с зажатой в тонких пальцах кистью, он устремлял взгляд в одну точку. И то, что в этот момент отражалось в его глазах, заставляло Ренджи сжимать кулаки и закусывать губу, настолько сильным было желание утешить. Вот он, волшебный момент – твоя луна нуждается в защите. А ты с ужасом понимаешь, что бессилен. И все потому, что пытаться утешить капитана шестого отряда мог только слабоумный или самоубийца. Ни тем, ни другим Ренджи не был. Он молча бесился, глядя на то, как с каждым днем Бьякуя уходит в себя, отгораживаясь от окружающего мира такой знакомой стеной изо льда и кажущегося безразличия.
Шло время, Кучики по-прежнему отмалчивался и вел себя странно, Абараи выл от бессилия что-либо изменить. Близился Новый Год. За считанные дни Готей - 13 превратился в сплошную сверкающую, мигающую разноцветными огнями елку. Новогодний дух витал в каждом отряде. Не обошел вниманием и шестой. Веночки, шарики, гирлянды, ленточки пестрели тут и там. Исключение составлял лишь кабинет Кучики-тайчо, который, казалось, и вовсе не замечал приближающегося праздника. Все как всегда, в соответствии с уставом, ни на йоту не отступая от правил. Украшенную казарму Кучики-тайчо окинул долгим презрительным взглядом и, не проронив ни слова, скрылся в кабинете. Дежурные офицеры вздохнули с облегчением. Задвинув за собой сёдзи, Кучики тяжело вздохнул, окинул усталым взглядом кабинет, вздохнул еще раз. Взглянул наверх и застыл: прямо над его столом под потолком висела крохотная веточка омелы. Немного постояв столбом, Бьякуя пару раз моргнул, но растение не исчезло.
- Абараи-фукутайчо!
- Да, тайчо? – Ренджи с радостной улыбкой влетел в кабинет. Почтительно поклонился застывшему у стола капитану и вопросительно на него уставился.
- Что это? – Бьякуя спокойно указал на злополучную веточку у себя над головой.
- Омела, тайчо!
- Вижу. Что это растение делает в моем кабинете?
- Я просто хотел подарить вам ощущение праздника. Что в этом плохого?
- Ничего, - Бьякуя задумчиво посмотрел наверх. – Хорошо, пусть остается.
Ренджи улыбнулся. Итак, первая часть плана по осуществлению второй заветной мечты Абараи Ренджи была выполнена. А второй мечтой непритязательного Ренджи, как нетрудно догадаться, было поцеловать Кучики. В губы. При определенном количестве нахальства, удачном стечении обстоятельств и непосвещенности самого тайчо в его планы, можно было рассчитывать на удачу. Абараи состроил самую невинную физиономию, на какую был способен.
- Кучики-тайчо, а вы знаете, что существует древняя генсейская традиция, связанная с омелой? – Невинно начал Ренджи, не забыв, впрочем, подчеркнуть ключевое слово «традиция».
- Правда? И какая же?
- Те, кто оказываются под ней, должны поцеловаться, - Ренджи плотоядно усмехнулся и голодными глазами уставился прямо на губы тайчо.
Бьякуя недоуменно пожал плечами.
- Но ЭТО висит прямо над моим столом. Мне что, целовать каждого, кто зайдет в кабинет?
- А почему бы и нет? Весело будет! Раз в год ведь можно.
Да кто к тебе кроме меня заходит? От тебя все давно в ужасе шарахаются.
Уже было, решив отчитать подчиненного за дерзость, Кучики передумал. Выходка Ренджи его позабавила. Лейтенант явно нарывался.
Что ж, посмотрим, как далеко ты готов зайти, Абараи.
Бьякуя сделал шаг вперед и подошел к Ренджи вплотную. Тот взволнованно сглотнул. Кучики стоял слишком близко. Так близко, что многострадальный фукутайчо мог рассмотреть каждую ресничку своего ненаглядного капитана. Дальше все произошло само собой. Кучики так и не понял, как встретились их губы. А нахальный лейтенант, вместо того, чтобы смутиться, упасть на колени и смиренно просить прощения за неслыханную дерзость, лишь прижал к себе тайчо еще крепче, да так, что Бьякуя забыл как дышать. Сердце бешено билось. И Кучики вдруг осознал, что просто не в состоянии оттолкнуть наглеца.
- Традиция, конечно, вещь хорошая, Абараи. Смотри только не перестарайся, а то капитана задушишь. Вон, он уже и посинел весь!
Руководство шестого отряда отскочило друг от друга как ошпаренное. Щеки обоих полыхали всеми оттенками алого. А в дверях стоял невероятно довольный увиденным Зараки Кенпачи.
- Зараки-сан, - севшим голосом прошептал Бьякуя, пытаясь собраться с мыслями, – это не то, что вы подумали. Мы просто…
- Целовались, – закончил предложение капитан одиннадцатого отряда. Не волнуйся, никому не скажу. Слышь, Кучики, я тут вот по какому делу. Ты мне Абараи на недельку другую не одолжишь?
- Зачем вам Ренджи?- Бьякуя окончательно взял себя в руки, ледяным взглядом окинул Кенпачи, затем удостоил вниманием и своего фукутайчо. Абараи недоуменно пожал плечами, стараясь не думать, что могло понадобиться от него бывшему тайчо.
- Да мне он и на хрен не нужен, твой Абараи.
При слове «твой» щеки Кучики порозовели, Ренджи вздрогнул, а Кенпачи продолжил как ни в чем не бывало.
- У меня Аясегаву в Генсей отправили на целый месяц. А тут, твою мать, конец года на носу. Старик отчеты требует. Иначе, говорит, не видать вам премии перед Новым Годом. Меня ж ребята живьем съедят. Выручай, Кучики. Твой Абараи хотя бы грамоту знает. Подсобит мне чуток, потом сочтемся.
Бьякуя надменно выгнул бровь и задумался. Согласиться – потерять помощника. И это в такой напряженный период, когда накопилась куча бумаг. Хотя, если задуматься, какой из Ренджи помощник, одна помеха. Вечно куда-то выскакивает, переговаривается с кем-то через окно, на одном месте больше десяти минут усидеть не может. А если и садиться за работу – постоянно сопит, бурчит, задает дурацкие вопросы. Или еще хуже: пялится. Будто он, Бьякуя, не замечает этих странных взглядов. И чего этому нахалу надо? Вот пусть теперь Зараки любуется, там есть чем. Да и капитану одиннадцатого отказать трудно. А ну как он обидится и растреплет всему Готей, что Кучики со своим лейтенантом целовался, да еще и на рабочем месте. Кто там будет разбираться в ситуации? Кого интересует, под омелой, ни под омелой или еще под каким кустом, главное целовались. Бьякуя в ужасе распахнул глаза и побледнел.
Какой позор! Глава клана Кучики целуется с мужчиной. И то сказать с мужчиной – татуированным во всем местах руконгайцем. Интересно, а правда во всех? А какие губы у него теплые! И пахнет от него сладкой фасолью, будто таяки ел только что. Теплые, жадные. Вот бы почувствовать его прикосновения к…Оо-о, о чем это я?
Бьякую бросило в жар.
- Слышь, Абараи, он у тебя всегда так туго соображает? Или это у него от твоего поцелуя башню снесло? – как можно тише спросил Зараки, устав наблюдать за впавшим в оцепенение Кучики.
- Н-нет, - заикаясь проблеял Ренджи, со смесью ужаса и восторга наблюдая, как лицо тайчо меняет цвет. Уже трижды за последнюю минуту.
- Так что, Кучики? Я попользуюсь твоим Абараи маленько? А позже верну.
- Я согласен, – утвердительно кивнул Бьякуя, вернувшись к реальности. Он бы и в улыбке расплылся, если бы не тщательно лелеемый имидж. – И еще, Зараки-тайчо! – Крикнул аристократ вслед довольному Кенпачи и мрачному фукутайчо. – Абараи – не мой!
- Ага, понял, - не оборачиваясь гыгыкнул Зараки,- он теперь общественный. Ренджи уныло поплелся следом.
***
Первое время Кучики-тайчо честно наслаждался вынужденным одиночеством. Никто не орал над ухом дурным голосом, не хлопал фусума, отчеты и бумаги не пестрели ошибками, а перед взором благородного главы клана не маячила ничья похмельная рожа. Рай. С одним недостатком: чай теперь готовил третий офицер, а это получалось у него, скажем так, не очень. Через пару дней подобной «райской» жизни Бьякуя обнаружил, что его раздражает отсутствие Ренджи. Но Кучики – это Кучики. А посему возникшее раздражение на отсутствие постоянного раздражителя счел иррациональным и списал на несварение и магнитные бури. Спустя сутки и эта отговорка уже не помогала. Как-то утром войдя в офис, аристократ неожиданно поймал себя на мысли, что до чертиков хочет видеть своего непутевого фукутайчо, пусть и с похмелья. Мысленно отругав себя за недостойные главы клана мысли, Бьякуя принялся за работу. Поработав минут с двадцать, он бросил недовольный взгляд в сторону пустого стола Абараи и нахмурился.
Чертовы отчеты, чертов третий офицер с его помоями вместо чая, чертов Абараи! Я же его просил подготовить сводную ведомость еще две недели назад. И где? Все! С меня хватит.
Кучики молнией выскочил из кабинета и направился в сторону казарм одиннадцатого отряда.
Не подозревая о надвигающихся неприятностях, Абараи Ренджи сидел в офисе 11 отряда и с переменным успехом пытался разобраться с бумажными завалами, оставленными Юмичикой. За эти несколько дней он не раз и не два вспоминал своего ненаглядного тайчо недобрым словом.
Скотина отмороженная, бревно бесчувственное. Все люди для него существа второго сорта, недостойны даже его царственного внимания. А кто для него Абараи Ренджи? Так, грязь под ногами. Все свои носочки беленькие боится испачкать, чистюля хренов. Правильно Зараки-тайчо говорит: принцесса под сакурой. Странно, почему у Кучики зампакто - сакура? Ему бы больше кактус подошел, колючий такой. Ничего так атака: «Разлетись, Сенбонкактус!». И шикай прикольный!
Представив себя всего утыканного шипами, как подушечка для иголок, Ренджи нервно хихикнул.
Строит из себя недотрогу, выпендривается. И кожа у него такая на вид, как фарфор, потому что с утра ледяной водой умывается, сам видел. Вот, какой нормальный мужик станет так делать? А кенсейкан этот? Даже знать не хочу, сколько он времени тратит на то, чтобы волосы выглядели так, ну, аккуратно, что ли. Весь он такой - холеный, с иголочки. Урод, короче.
Подобные монологи рождались у Ренджи не реже десяти раз в день. Но к концу недели в них звучало все меньше злости и обиды.
«Эх, хорошо сейчас в родном отряде", - думал Абараи ближе к полудню пятого дня каторги, как он называл свою ссылку в 11 отряд. Устав порядком от громогласного рыка Кенпачи, неугомонной Ячиру и, постоянно предлагающего то выпить, то подраться Мадарамэ, Ренджи понял, что дико соскучился по своему невозмутимому тайчо.
Кучики-тайчо сейчас, наверное, чай пьет. Волшебное зрелище – смотреть, как он берет чашку своими длинными изящными пальцами, аккуратно подносит к губам и осторожно делает первый глоток. Его глаза медленно закрываются, длинные темные ресницы подрагивают, на бледных щеках проступает едва заметный румянец.
- Оо-о, - простонал Ренджи, представив тайчо в одном Гинпаку и с чашкой чая в руках. Еще так некстати вспомнился поцелуй в кабинете. Возбуждение нарастало. Ренджи зажмурился, рука непроизвольно потянулась к паху.
- Бьякуя, - шепотом произнес он, и тут же почувствовал полыхнувшую знакомую реяцу. Так реально, как будто…ксо!
Ренджи распахнул глаза и затрясся от ужаса. Перед ним стоял предмет его мечтаний собственной недовольной персоной с выражением крайнего изумления на лице. Проследив взгляд тайчо, Ренджи, наконец, понял, где лежит его правая рука; к тому же, его непутевую головушку посетила догадка, какими приблизительно эмоциями сменится удивление благородного Кучики.
- Абараи-фукутайчо, что вы делаете? – еле выдавил из себя Бьякуя, стараясь отогнать пошлые мысли и, пытаясь убедить себя, что то, что он только что видел и слышал, ему показалось.
- Я? – тупо переспросил пунцовый от смущения Ренджи.
- Вы здесь видите кого-то еще? – Бьякуя неожиданно почувствовал прилив гнева.
Да за кого он меня принимает? Корчит тут идиота! И это после того, как я застал его за…Ками-сама, неужели он делал то, о чем я подумал? Нет, это невозможно.
- Тайчо, я занимаюсь отчетностью 11-го отряда, как вы и велели. – Ренджи судорожно пытался выкинуть из головы все мысли. Вообще все. Потому как голый Бьякуя в шарфике совсем не хотел исчезать. Только теперь он был хмурым, и не с чашкой в руках, а с зампакто. По неизвестным причинам этот образ завораживал еще больше. Фукутайчо встал из-за стола и сделал шаг по направлению к начальству.
- Абарай-фукутайчо, я пришел, чтобы спросить, где… - тут капитан шестого отряда перевел взгляд наверх и обомлел. Прямо над его головой висела веточка до боли знакомого растения. – Не может быть!
Абараи проследил взгляд прекрасных по-детски изумленных глаз и хитро прищурился. Смущения как ни бывало.
Это судьба, тайчо. Нет, даже не так. Это – новогодний бонус Абараи Ренджи.
И довольный как слон, фукутайчо шестого отряда сжал пребывающего в шоке Бьякую в своих медвежьих объятиях и крепко поцеловал.
- Посмотри, Шунсуй, какие теплые отношения начальника с подчиненным. Что, Кучики, соскучился? - В дверях стоял законный хозяин кабинета с оскалом крокодила, получившего годовой абонемент в Мак Дональдс, капитаном восьмого отряда и двумя бутылками саке в придачу.

***
Бьякуя недовольно хмурил брови, слушая приказ от соотайчо, который принесла адская бабочка, приземлившаяся на его палец секунд десять назад. Черная бабочка с резными, будто сотканными из тончайших шелковых нитей крылышками, а для Кучики-тайчо просто №3649780, закончила передавать послание и, согласно приказу, послушно ждала ответа, слегка истерично подергивая усиками в такт нервному тику главы клана, начавшемуся с прилета злосчастного насекомого.
«За что мне это?», - с какой-то вселенской тоской подумал Кучики. И, отпустив адскую бабочку с подтверждением о получении приказа, отбыл в сторону поместья.
С того памятного дня, когда Зараки и Кёраку застали их с Ренджи в кабинете капитана 11-го отряда, прошло два месяца. Все годовые отчеты были успешно сданы, праздники благополучно отпразднованы, все вернулось на свои места. Праздничное безумие отступило. О недопустимом нарушении субординации напоминали только открытые улыбки Шунсуя на капитанских собраниях, да вопли Кенпачи: «Ну, как там твой Абараи, Кучики?» при встрече. Все эти и другие факторы вызывали у главы клана, не привыкшего к такому повышенному вниманию, приступы раздражения и, как ни странно, малодушия. А потому, когда Зараки благополучно вернул бравого фукутайчо в лоно отряда, Кучики так и не нашел в себе силы взглянуть в глаза наглому заместителю, небезосновательно опасаясь опять оказаться беспомощным перед животным магнетизмом руконгайца. Вместо приветствия он холодно кивнул и, стараясь не встречаться с лейтенантом взглядом, отослал его с долгосрочной миссией в Генсей. А сам, в попытках забыть проклятый поцелуй и страстные взгляды Ренджи, с головой ушел в работу, а вечером часами медитировал в саду. Но поцелуй не забывался, работа не спасала. Зато появилась новая привычка: с недавних пор молодой аристократ начинал и заканчивал день с размышлений о не совсем адекватном поведении своего фукутайчо. Причем мысли всегда вертелись вокруг одного, не дававшего главе клана вопроса: «Почему?». Он не понимал. Перебрав все возможные причины, от «унизить аристократию в целом и в лице его, Кучики Бякуи в частности», до «показать Кучики, что не в том дело, у кого банкай круче – он, Ренджи все равно сильнее», он так и не пришел ни к чему конкретному. От мыслей о лейтенанте болела голова, кололо в груди и, почему-то, теплело внизу живота. И что хуже всего, Бьякую покинуло привычное спокойствие. Исчезло равнодушие и апатичность, на волю рвался так тщательно скрываемый темперамент.
Идиотом Кучики никогда не был и полностью отдавал себе отчет в том, что появившаяся раздражительность и смены настроения у него не просто так.
Необходимо что-то с этим делать, невозможно каждый день терзаться этими мыслями. Находиться рядом с Абараи, равно как и вдали от него, становиться невыносимо. Все, решено, я положу этому конец. Я не позволю никому играть со мной, а ему в особенности.
Добравшись, наконец, до поместья, Кучики остановился у ворот. Заходить не хотелось вовсе. Пустой дом – огромный, мрачный, настоящий фамильный склеп. Глава клана в нем задыхался. За последнее время он сильно сократил штат прислуги, а часто и вовсе всех распускал, оставаясь в одиночестве. Дом оживал лишь тогда, когда в нем ночевала Рукия. С некоторых пор в эти дни по приказу хозяина слуги проветривали все помещения и вымывали их до блеска. А вечером сам глава клана готовил ее любимые блюда и расспрашивал о последних событиях. Рукия уезжала, и все приходило в обычное состояние запустения. Одиночество все прочнее въедалось в жизнь аристократа. Это бесило и одновременно доставляло какое-то мазохистское удовольствие.
«Я – извращенец! Так боюсь остаться один, а стоит кому-то приблизиться – гоню прочь»,- мысленно усмехнулся Бьякуя, проходя через ворота. Повинуясь какому-то непонятному внутреннему толчку, Кучики быстрым шагом направился в свою комнату. В считанные минуты, освежившись под душем, он влез в гигай, который получил на складе по дороге домой и подошел к зеркалу. Оттуда на него смотрел молодой мужчина с черными, свободно ниспадающими на плечи волосами, в узких темно-синих потертых джинсах и черной футболке, которая, по мнению аристократа, могла бы быть подлиннее и пошире. Бьякуя хмыкнул, снял с себя непонятную и неудобную одежду и переоделся в темное как ночь, затканное фиолетовыми ирисами шелковое кимоно. По привычке обмотал шею шарфом, еще раз посмотрелся в зеркало, нахмурился и снял неизменный атрибут главы клана.
К черту шарфик!
Аристократа охватило знакомое с детства возбуждение – бунт против правил. Периодически впадая в подобное состояние, Бьякуя так и не научился с ним справляться. Время от времени он делал попытку расширить рамки, вырваться на свободу, подальше от пыльных традиций клана. В эти дни Бьякуя был не похож на самого себя, на того, кого привыкли видеть коллеги, родственники и остальные члены клана. И никто даже не догадывался, что это и есть он настоящий. В такие периоды Кучики часто совершал безумные, с точки зрения родни, поступки, за которые потом приходилось жестоко расплачиваться. Бьякуя пытался сдерживать свою бунтарскую натуру, клял себя последними словами, постоянно испытывал комплекс вины, но удержаться не мог.
Опять это чувство! Нет, держи себя в руках. Ты должен выполнить приказ соотайчо и вернуть Абараи и Рукию. И проконтролировать работу временного шинигами, и забрать отчет у капитана девятого отряд Хисаги Шухея. Хорошо хоть у него, Хисаги – исполнительный и серьезный шинигами, хоть и продолжает напиваться в компании Ренджи и других лейтенантов, несмотря на то, что стал капитаном. А еще, необходимо выяснить у Урахары причину повышенной активности пустых в окрестностях Каракуры.
Непонятно только, почему для выполнения такого примитивного задания посылают его, а не какого-нибудь лейтенанта? Да еще и с Зараки. Бьякуя скривился. Что ж ему так везет на капитана одиннадцатого отряда последнее время? Ничего, он покажет, что ему наплевать на насмешки этого троглодита. Пойдет в Каракуру сам, через персональные врата клана. В конце концов, он не обязан ждать какого-то там Зараки.
Бьякуя улыбнулся, показал отражению язык, тут же, устыдившись своего детского порыва, виновато хихикнул и унесся в шунпо.

***
На улицах Каракуры было необычайно людно. Поход по магазинам за подарками ко Дню влюбленных явно удался. Рукии подумалось, что так весело и легко ей было только, когда они с Ренджи еще детьми попали на ярмарку в один из первых районов. По привычке пиная Ичиго и, присоединившегося к ним Абараи с Хисаги, Рукия болтала сразу со всеми. Иноуэ, смущенно улыбаясь, незаметно поглядывала в сторону красивого шинигами со странной татуировкой на лице, Садо молчал, а Исида, по своему обыкновению, пытался вставлять свои «умные» комментарии к каждому замечанию Куросаки. Ичиго с Ренджи шумно переругивались, ойкая от подзатыльников Рукии, а Хисаги тихо посмеивался, глядя на эту шумную банду.
Минут через пять вся честная компания остановилась у огромной витрины с японскими колокольчиками фурин, с любопытством разглядывая стеклянные, керамические и бамбуковые изделия всевозможных расцветок.
- Ренджи, смотри, красота какая! – Рукия дергала друга за рукав свободной футболки и бесцеремонно тыкала пальчиком в розовый с белыми крапинками колокольчик.
- Хочешь, я тебе его куплю? – тут же спросил Куросаки, слегка покраснев от саркастического «хи-хи» Абараи.
- Хочу, - Рукия опустила глаза и смущенно улыбнулась.
Пятеро парней восхищенно уставились на легкий румянец на щеках девушки.
- Ухаживаешь за моей сестрой без моего разрешения? – ледяной голос за их спинами заставил всех вздрогнуть. Куросаки нервно обернулся и, не обнаружив у себя за спиной привычного шарфика с кенсейканом, облегченно вздохнул.
- Вот, блин, показалось. А то я уже подумал, что твой братец приперся портить нам праздник… эй, да чего ты? – взвыл рыжий, получив довольно ощутимый тычок под ребро.
- Нии-сама! Не обращайте на него внимания. У него мозги не на месте.
Ичиго с удивлением смотрел на стоящую перед ним красивую черноволосую девушку в традиционной одежде с очень знакомым и очень недовольным выражением лица. Красавица свела брови, наморщила носик и голосом Кучики-тайчо произнесла:
- Куросаки, я не особо удивлен твоим поведением, помня о полученном тобой воспитании. Однако я требую, чтобы в присутствии моей сестры ты вел себя подобающим образом.
- Бьякуя! Ты?!! – Ичиго, как, впрочем, и остальные, вытаращил глаза на капитана шестого отряда. Без привычных аксессуаров Бьякуя выглядел гораздо моложе, более человечно и намного привлекательнее. Что наивный исполняющий обязанности шинигами не преминул подчеркнуть.
- А ты очень даже ничего, Бьякуя, когда без этой фигни в волосах. Красивый, как девица, - румянец на щеках Ичиго можно было сравнить только со ставшим одним цветом со своими волосами Абараи.
- Заткнись, придурок! Никто не смеет называть моего тайчо девицей. Он – настоящий мужчина.
- А ты откуда знаешь, бабуин недоделанный, проверял? – парировал Ичиго.
У Абараи отвисла челюсть, а присутствующие сделали над собой титаническое усилие, чтобы не рассмеяться. Бьякуя побледнел и, ставшим холоднее на несколько градусов голосом, процедил сквозь зубы.
- Эта «фигня», с твоего позволения, Куросаки, называется кенсейкан. И, Абараи – фукутайчо, прошу вас воздержаться от каких бы то ни было комментариев. Судя по всему, количество выпитого вами саке значительно превышает возможности вашего организма и отрицательно влияет на умственные способности.
- Чего?! - несчастный фукутайчо уставился на злобное начальство, повторно уронив челюсть.
- Кажется, тебя только что назвали идиотом, - внятно перевел другу тираду тайчо Хисаги.
Ренджи тут же вспыхнул от обиды: дескать, чего обзываться-то? Он всего-то и хотел защитить любимого тайчо, и уже собрался высказать это вслух, как вдруг в изумлении уставился на предмет своих размышлений. Бьякуя, казалось, позабыл про ссору и теперь, повернувшись к витрине, с плохо сдерживаемым любопытством рассматривал темно-синий колокольчик. Ренджи хитро прищурился. И в то время как Куросаки, воспользовавшись секундной заминкой, потянул Рукию и остальных к следующему магазину, так сказать, от греха подальше, Ренджи с наглой ухмылкой подошел к Бьякуе сзади и прошептал на ухо:
- Он вам нравиться? Хотите его, тайчо? Он цвета ваших глаз, тайчо.
От горячего шепота Бьякуя вздрогнул и почувствовал, как по коже побежали мурашки.
- Абараи – фукутайчо, - голос Кучики дрогнул, - что вы себе позволяете? – Только дослушав неслыханную по дерзости реплику подчиненного до конца, Бьякуя понял, что речь идет о колокольчике, на который он так некстати засмотрелся, а не о том, о чем он, к своему стыду, сначала подумал.
- Просто хочу доставить вам удовольствие, тайчо.
Ренджи наклонился еще ближе, словно замешательство любимого начальства придало ему сил. И наглости. Усилием воли Бьякуя заставил себя обернуться и оказался нос к носу с широко ухмыляющимся фукутайчо. Хотя, нос к носу – это вряд ли. Взгляд аристократа упирался прямо в наглый растянутый в улыбке рот.
А у моего лейтенанта, оказывается, красивые губы!
Бьякуя засмотрелся и совершенно забыл, что хотел отругать его за неподобающее поведение. А Ренджи тихо прифигел, когда увидел на вечно каменном лице нежное, почти мечтательное выражение.
Ох, тайчо! Что же вы красивый такой?! Ведь мученье прям. Будете так смотреть, я ведь вас прямо здесь…
Ренджи совсем потерял голову. Сжал ладонями плечи Кучики и притянул его к себе. Бьякуя, к его удивлению, не сопротивлялся, напротив, приподнялся на носочках и подался вперед.
- Не знал, что ты любишь, когда за тобой наблюдают, Кучики, - зычный рев Кенпачи заглушал даже шум толпы. – Бля, а ты без этой херни на башке и без удавки на шее очень даже ничего! Хорошенький, как девка, ха-ха-ха…. С сакурой, блин. Прынцесса, - Зараки громко расхохотался, глядя на по-детски растерянное лицо Бьякуи. Кучики свел тонкие брови и надул губы.
- Это не херня, это…
- Ага, знаю, кенсейкан. А это не платье, а кимоно. Ладно, не дрейфь, защищу если что.
Ренджи сдавленно хихикнул. Разозленный Кучики резко развернулся и прошипел в лицо ошарашенному подчиненному:
- Все время забываю, Абараи-фукутайчо, на какой помойке я вас нашел. Да вот, добрые люди напоминают.
Лицо Ренджи приобрело малиновый оттенок и пошло пятнами.
- Это на какой такой помойке вы меня нашли, Кучики-доно? Не на той ли, на которой и свою бывшую жену? – глухой рык Абараи заставил Кучики отступить на шаг.
- Не смей! – Бьякуя смертельно побледнел и, плохо соображая от ударившей в голову ярости, занес руку для удара. Но тяжелая ладонь лейтенанта перехватила в воздухе изящное запястье и сжала мертвой хваткой. – Не смей оскорблять мою жену! Никогда, слышишь? – Безуспешно пытаясь вырваться, Бьякуя чувствовал, что в его душе что-то ломается, трещит, рвется наружу, требуя унизить, растоптать, чтоб знал, с кем разговаривает, причинить физическую боль. Только бы прикоснуться, только бы рядом…
Невыносимо. Я … я сгорю.
- Руконгай - не помойка, тайчо. Это наш дом: мой, Рукии, госпожи Хисаны. Хотите вы этого или нет – это наш дом, какой бы дырой он вам ни казался.
Ренджи отпустил руку Бьякуи и она безвольно упала. Кучики отвернулся, волосы закрывали его лицо, но Абараи заметил, как опустились плечи и дрогнули уголки губ. Ему внезапно захотелось обнять своего невозможного тайчо, но тот уже отошел и, не оборачиваясь, сказал тусклым, лишенным всяческих эмоций голосом.
- Я имел ввиду вовсе не Рукогай, а 11-й отряд. Мы не поняли друг друга. Я прошу у вас прощения Абараи-фукутайчо, я не хотел задеть ваших чувств. Отправляйтесь к Куросаки, вы ведь там остановились? Я переночую в гостинице. Завтра я жду вас и Рукию у Урахары Киске в 8 часов утра. И не забудьте захватить отчет Хисаги-тайчо. Абараи-сан, Зараки-тайчо, до завтра.
Тайчо! Мать вашу, опять холодильник косплеите?
- Я тоже… не хотел… задеть ваши чувства, - прошептал Ренджи в спину Бьякуе и проводил его хмурым взглядом. Затем повернулся к молчавшему до сих пор Кенпачи, не замечая внимательного задумчивого взгляда, которым бравый вояка смерил обоих шинигами. – Пойдемте, Зараки-тайчо, я отведу вас к Ичиго.